«Рождение нежеланных детей — самое ужасное, что может произойти с ребенком и с мамой». Врачи об ужесточении оборота препаратов для абортов 

В опубликованном приказе ведомства говорится о внесении в перечень предметно-количественного учета двух — мизопростола и мифепристона. Эта комбинация используется в основном для прерывания беременности, но в небольших дозировках мифепристон также применяют для экстренной контрацепции (например, в препарате «Женале»). Купить можно только последний вариант, продажа же препаратов с высокой дозировкой, с помощью которых можно осуществить прерывание беременности, даже по рецепту невозможна, — такие таблетки могут выдаваться только врачом в медучреждении с последующим наблюдением за пациентом.

Врач акушер-гинеколог Юлианна Абаева напомнила, что с 2012 года в России действуют новые требования к проведению абортов. Теперь аборт в день обращения считается незаконным. Проведение аборта возможно не ранее, чем по прошествии двух суток после обращения женщины на сроках от 4 до 7 недель и от 11 до 12 недель, и не раньше, чем через неделю («неделя тишины») при сроке беременности 8–10 недель. «Такие требования были введены, чтобы женщина могла принять добровольное и обдуманное решение о прерывании беременности», — поясняет врач.

Медикаментозное прерывание беременности практикуется в РФ более 20 лет. Фармаборт может быть проведен до 63 дней аменореи, то есть до 6–7 недель беременности. Чем меньше размер плодного яйца, тем более эффективным будет аборт. По словам Абаевой, в муниципальном медицинском учреждении все эти принципы выдержать сложнее, так как для этого нужно записаться на прием, сдать анализы, получить результаты и сделать УЗИ. Кроме того, медикаментозный аборт не входит в систему ОМС. «А учитывая современную ситуацию и приоритетные расходы отнюдь не на социальную сферу и здравоохранение, вряд ли можно ожидать включение фармаборта в ОМС», — отмечает специалист.

Я сама против любых абортов, но из двух зол медикаментозный аборт является меньшим. Он не требует хирургического вмешательства, не травмирует слизистую оболочку матки, психологически легче переносится. Никогда в РФ препараты для фармаборта не были доступны для продажи в аптеке, даже по рецепту. Эти препараты могли получить только клиники, которые имели лицензию на проведение фармабортов», — говорит Абаева.

При этом Абаева не исключает, что в будущем в России и вовсе возможен запрет эффективной контрацепции, в том числе и экстренной. «Нужно учитывать, что все эти препараты — импортные. Надеюсь, что до этого не дойдет», — отметила она.

Акушер-гинеколог Анна Барковская считает, что сокращение оборота лекарств для медикаментозного аборта — неразумная мера, которая приведет к росту хирургических абортов, что еще более травматично для организма и может повлечь за собой тяжелые последствия:

«Разумно, наоборот, увеличивать оборот этих препаратов, потому что это и экономически выверенная модель, и более безопасный, щадящий метод прерывания беременности. Мы не должны забывать также о группе женщин, которые столкнулись с замершей беременностью, то есть речь не всегда идет о медикаментозном аборте по желанию.

Сокращение оборота этих препаратов, скорее всего, приведет к тому, что увеличится количество хирургических вмешательств, что более травматично, ведет к неблагоприятным последствиям и к тому же очень дорого. Если мы перенесем всю эту нагрузку на ОМС, это будет гораздо дороже, чем медикаментозное прерывание беременности».

Барковская отмечает, что добиваться снижения числа абортов лучше просвещением и рассказами про эффективные методы контрацепции. Также, по ее мнению, помогло бы увеличение господдержки беременных женщин:

«Нужно начать с полового воспитания в школах. Сейчас это выглядит примерно так — к 16-летним подросткам приходит какая-то непонятная гинеколог, проводит собрание с девочками, что-то там рассказывает про менструации и презервативы. Никто не слушает и все угорают, потому что в 16 лет это уже поздновато. Лучше проводить такие уроки с харизматичными спикерами, которые знают свое дело и горят им. Они проходили дополнительное обучение на лектора, которого будут слушать, а не просто на доктора, которому все это на фиг не надо. И приглашать их надо к 10–12-летним, когда у девочек впервые в жизни возникает менструация, потому что именно с этого момента она может стать мамой. Возможно, что именно в этот период она впервые задумывается о вступлении в контакт с противоположным полом и в этот период надо рассказывать ей про контрацепцию».

У нас даже взрослые женщины мало что об этом знают, боятся гормонов. У меня есть пациентки, которые говорят: «Я хочу защищаться только презервативами. Мне это неудобно, но я боюсь переходить на таблетки, потому что они более ненадежные». Индекс Перля смеется над вами. Таблетки имеют гораздо более низкий индекс Перля, чем презервативы. С точки зрения предохранения от беременности презервативы — так себе метод, и об этом девочки узнают часто только в 25–30 лет. В этом плане нужно продвигать именно доказательные методы с использованием статистики».

Барковская также обращает внимание на две противоположные позиции Минздрава. С одной стороны, власти хотят убрать аборты из системы помощи в частных клиниках, а с другой стороны — хотят убрать их из системы ОМС. Врач признает, что регулировать работу частных клиник сложно, в частности, в них не соблюдается «неделя тишины».

«Клинике хочется заработать и быть пациентоориентированной, но в данном вопросе пациентоориентированность заключается в том, чтобы не просто предоставить услугу, а дать женщине то, что она хочет. А именно: правдивую информацию о том, что с ней будет происходить и какие будут последствия, а также о том, какие есть варианты прерывания беременности, нужно ли ее прерывать, какие для этого будут условия и так далее. И эти дни тишины, которые положены по закону — прекрасная мера, потому что такое важное решение должно быть взвешенным и обдуманным тысячу раз. С одной стороны, это приносит женщинам дополнительные страдания и хочется просто избавиться от нежелательной беременности. C другой стороны, — это действительно важный вопрос, который нужно решать с холодной головой, переспав с этой мыслью несколько раз и пообщавшись с нормальным психологом».

Кроме того, напоминает Барковская, прерывание беременности иногда происходит по медицинским показаниям, например, при замершей беременности — это примерно 15% случаев. «Проведение абортов системой ОМС — это отдельный сорт кринжа, — отмечает она. — Но если сделать эти прерывания оптимальными по стоимости, — это не такая уж и большая нагрузка».

«Уход от ОМС в этом вопросе ударит по самым незащищенным группам — студенткам, подросткам, малоимущим. Зачем это нужно? Рождение нежеланных детей — самое ужасное, что может произойти и с ребенком, и с мамой. Ты с желанным-то разбираешься в своих чувствах много лет, а с нежеланным… Это не принесет счастья ни маме, ни ребенку», — объясняет врач.

По словам Барковской, у препаратов для прерывания беременности есть один большой недостаток: по российскому законодательству их можно принимать только до 42-го дня, хотя во всем мире эти препараты можно применять почти до 12 недель. «Это гораздо более разумно и целесообразно, потому что 42 дня — это очень мало. Бывают женщины, у которых нерегулярный цикл в принципе, и у них бывает аменорея 42 дня без беременности. Я бы на месте нашего правительства озадачилась именно этим и занялась бы более широким распространением этих препаратов и регулированием этой проблемы. Было бы здорово, если бы эту проблему кто-то решил когда-то», – говорит она.